Пускай ты выпита другим...
Пускай ты выпита другим, Но мне осталось, мне осталось Твоих волос стеклянный дым И глаз осенняя усталость. О возраст осени! Он мне Дороже юности и лета. Ты стала нравиться вдвойне Воображению поэта. Я сердцем никогда не лгу, И потому на голос чванства Бестрепетно сказать могу, Что я прощаюсь с хулиганством. Пора расстаться с озорной И непокорною отвагой. Уж сердце напилось иной, Кровь отрезвляющею брагой. И мне в окошко постучал Сентябрь багряной веткой ивы, Чтоб я готов был и встречал Его приход неприхотливый. Теперь со многим я мирюсь Без принужденья, без утраты. Иною кажется мне Русь, Иными - кладбища и хаты. Прозрачно я смотрю вокруг И вижу, там ли, здесь ли, где-то ль, Что ты одна, сестра и друг, Могла быть спутницей поэта. Что я одной тебе бы мог, Воспитываясь в постоянстве, Пропеть о сумерках дорог И уходящем хулиганстве. Сергей Есенин
Ты прохладой меня не мучай...
Ты прохладой меня не мучай И не спрашивай, сколько мне лет, Одержимый тяжелой падучей, Я душой стал, как желтый скелет. Было время, когда из предместья Я мечтал по-мальчишески — в дым, Что я буду богат и известен И что всеми я буду любим. Да! Богат я, богат с излишком. Был цилиндр, а теперь его нет. Лишь осталась одна манишка С модной парой избитых штиблет. И известность моя не хуже— От Москвы по парижскую рвань Мое имя наводит ужас, Как заборная, громкая брань. И любовь, не забавное ль дело? Ты целуешь, а губы как жесть. Знаю, чувство мое перезрело, А твое не сумеет расцвесть. Мне пока горевать еще рано, Ну, а если есть грусть — не беда! Золотей твоих кос по курганам Молодая шумит лебеда. Я хотел бы опять в ту местность, Чтоб под шум молодой лебеды Утонуть навсегда в неизвестность И мечтать по-мальчишески — в дым. Но мечтать о другом, о новом, Непонятном земле и траве, Что не выразить сердцу словом И не знает назвать человек. Сергей Есенин
Голубая кофта...
Голубая кофта.Синие глаза. Никакой я правды милой не сказал. Милая спросила: "Крутит ли метель? Затопить бы печку, постелить постель". Я ответил милой: "Нынче с высоты Кто-то осыпает белые цветы. Затопи ты печку, постели постель, У меня на сердце без тебя метель". Сергей Есенин
Снова пьют здесь,дерутся и плачут...
Снова пьют здесь, дерутся и плачут Под гармоники желтую грусть. Проклинают свои неудачи, Вспоминают московскую Русь. И я сам, опустясь головою, Заливаю глаза вином, Чтоб не видеть в лицо роковое, Чтоб подумать хоть миг об ином. Что-то всеми навек утрачено. Май мой синий! Июнь голубой! Не с того ль так чадит мертвячиной Над пропащею этой гульбой. Ах, сегодня так весело россам, Самогонного спирта - река. Гармонист с провалившимся носом Им про Волгу поет и про Чека. Что-то злое во взорах безумных, Непокорное в громких речах. Жалко им тех дурашливых, юных, Что сгубили свою жизнь сгоряча. Где ж вы те, что ушли далече? Ярко ль светят вам наши лучи? Гармонист спиртом сифилис лечит, Что в киргизских степях получил. Нет! таких не подмять, не рассеять. Бесшабашность им гнилью дана. Ты, Рассея моя... Рас... сея... Азиатская сторона! Сергей Есенин
Годы молодые с забубенной славой...
Годы молодые с забубенной славой,Отравил я сам вас горькою отравой. Где ты,радость?Темь и жуть,грустно и обидно. В поле,что ли?В кабаке?Ничего не видно. Я не знаю:мой конец близок ли,далек ли,Были синие глаза,да теперь поблёкли. Были синие глаза,да теперь поблёкли. Руки вытяну-и вот слушаю на ощупь:Едем..кони..сани..снег..проезжаем рощу. А ямщик в ответ одно:По такой метели Очень страшно,чтоб в пути лошади вспотели. Я не знаю:мой конец близок ли,далек ли,Были синие глаза,да теперь поблёкли. Были синие глаза,да теперь поблёкли. "Ты,ямщик,я вижу,трус.Это не с руки нам" Взял я кнут и ну стегать по лошажьим спинам. Бью,а кони,как метель,снег разносят в хлопья. Вдруг толчок..и из саней прямо на сугроб я. Я не знаю:мой конец близок ли,далек ли,Были синие глаза,да теперь поблёкли. Были синие глаза,да теперь поблёкли. Встал и вижу:что за черт- вместо бойкой тройки..Забинтованный лежу на больничной койке. И заместо лошадей по дороге тряской Бью я жёсткую кровать мокрою повязкой. Я не знаю:мой конец близок ли,далек ли,Были синие глаза,да теперь поблёкли. Были синие глаза,да теперь поблёкли. На лице часов в усы закрутились стрелки. Наклонились надо мной сонные сиделки. Наклонились и хрипят:Эх ты,златоглавый,Отравил ты сам себя горькою отравой. Мы не знаем,твой конец близок ли,далек ли,Твои синие глаза в кабаках промокли Я не знаю:мой конец близок ли,далек ли,Были синие глаза,да теперь поблёкли. Были синие глаза,да теперь поблёкли. Сергей Есенин
